Зеленый день сверкает красным эхом
и череп перепилен пополам
остановись мгновенье я приехал
зарплаты не дадут за это нам
три ампулы морфей как наутилус
проснулся и встает из темных вод
ведь жалоба до психов докатилась
и я на сцене появлюсь вот-вот
Проснулся я а он уже лабает
свой черный от форшлагов до-диез
бемоль как капля жира в супе тает
стена тонка и звук насквозь пролез
живут соседи чешутся чихают
и каждый чих доносится до всех
скрипят плюются кашляют и лают
порой и в морду выписать не грех
о дайте мне silentium элениум
или хотя бы просто беруши
о пианист мениск в седьмом колене
за что меня ты мучаешь скажи
и со двора вослед за караваном
путем великим шелковым бреду
аллах един а я второй незваный
и белого коня ищу в бреду
военная грузинская дорога
глядишь тачанка мимо провизжит
пути большие в рим ведут ей-богу
а узкая тропинка в лес бежит
там земляника ждет за поворотом
высокая душистая трава
а дальше непролазное болото
планета пианистов такова
То некролог то телелотерея
зовут к астрологическим корням
как пейсы гинекологи седеют
а все на свет не вылупиться нам
застряли в дуле у саксофонистки
чьи щеки покруглее ягодиц
соедините же телефонистки
с землею нас а то я тут один
и в атмосфере воздуха негусто
ее приватизировали зря
я так хотел бифштекса а не дуста
не плачь подруга близится заря
все есть у нас чернила перья деготь
взмахнем рукой крылом как повезет
не бойся улетим поймать не смогут
и только вслед помашет пешеход
и ты уже почти что небожитель
рыдают трубы лопается медь
кто курицу угнал мою скажите
сижу в аду а ведь хотел лететь
Чугунным сапогам не надо ваксы
удобно в них мечты из стружки прясть
нам всем пора маленько спрессоваться
ведь в прессе негде яблоку упасть
я такт оттопочу чугунным звоном
стратегия похоже удалась
давайте-ка помянем бабку ону
ведь и она на свете зажилась
Она (литовский вариант имени Анна) — по сообщению автора, имя его тети, умершей в Буэнос-Айресе в возрасте девяноста семи лет.
Коза луну бессовестно глодает
казнят костры неверных в краснодаре
козлы на отпущенье забивают
ну и другие ужасы в ударе
а я завяз в болотную обитель
как слоник под передник гимназистки
всем хоботом не то бы истребитель
меня боялся если б неказистым
зародышем меж звезд кассиопеи
я не был бы тогда летящим в матку
а был бы братом я лесным в корее
грозил бы самолету автоматом
я опоздал я не успел родиться
мне суждены иные эшафоты
пускай саднят истории страницы
перерыдать рахиль моя работа
О сколько сети притащили рыбы
кальмаров и омаров и харит
а вот шекспир нам не сказал спасибо
гляди как шапка без вора горит
цилиндры и кокошники пылают
хайям в завязке не было беды
нехай горит малина воровская
тем паче в самарканде нет воды
бухает бухара шумят чинары
по шейку в виртуале водовоз
упали карбованцы и динары
звеня как на гитаре виртуоз
рубиться рвутся лебедь рак и щука
из минимальных исходя зарплат
ругаются куда ты лезешь сука
рубая из омара рубайят
а город сам себе поставил клизму
забыв аллаха сдался оккультизму
с похмелья растерял свою харизму
уже ни гусь ни щука не взлетят
Еще китайской грамоты загадка
не доползла до ставки резидента
а у старьевщика из самарканда
пропало ощущение момента
когда на фотографии невеста
не вышла то есть вышла но в кавычках
ей до того подол надуло ветром
что лопнули застежки и затычки
и повитуха знака дожидалась
а у графини граффити не вышло
выходит все на пятницу осталось
вихры на пятках и кусочек вихря
Гипофиз у мальца что надо
и росту в холке метра два
сговорчивый да вот досада
ищу корзину черта с два
его на рынок бы на черный
и там узнать бы что почем
но не годится неученый
с лихвой хватает в улье пчел
там трутень трудится треклятый
ему коррупция уют
скупают акции ребята
и экомёд из них куют
прохожие не прячьте лица
я крокодильи слезы лью
пускай кривая распрямится
ведь я статистику люблю
пусть хрен не слаще чем крещендо
в моркве мормоны знают толк
сидеть на шее что-то с чем-то
такая сволочь волку волк
Шабтай в печали кончились патроны
весь день ищу чтоб гой мне прикурил
без курева в субботу как-то стремно
сквозь землю провалиться без перил
истории пристало повторяться
пусть в виде фарша я уже привык
труба гнездо сорока жарит яйца
все братцы репарациям кирдык
пришла весна и веселится вася
что в новых васюках мы будем жить
все квасят только каунас не красят
а он мечтал столицею служить
че как дела подкатит у вокзала
какой-то бомж дай закурить ну на
кури а литвакам литва сказала
послушайте вас много я одна
Литваки — литовские евреи. Шабтай Калманович — убитый в 2009 г. международный авантюрист-бизнесмен, одно время занимался спортивным клубом «Жальгирис». Каунас в 1919 — 1939 гг. был временной столицей независимой Литвы.
Одна шестерка и семерок пара
сказали дней одиннадцать назад
тут был антихрист и принес в подарок
нам фукусимы полный циферблат
кончаются сто дней и не впервые
во всю трубу монархия дудит
и вопрошают буквы роковые
республиканец ты или бандит
без разницы как ни зовешь ни кормишь
в лес смотрит волк и целит свой прыжок
подмасленное маслом не испортишь
и главное чтоб полным был горшок
а не пустым как той страны бумажник
где кризис затянулся ремешком
но виснешь не на нем а на подтяжках
с балкона вниз мешком и вверх прыжком
кричит жена соседу браво браво
я обоссалась жду когда придешь
там на шкафу твой муж сидит шалава
ща обосрешься вот и весь балдеж
Она шуршала вянущею вишней
я левою ногой ее ласкал
она сияла будто бы всевышний
поллитра ей нечаянно послал
а скрипка не скупилась на рыданья
хотя не знала ноты ни одной
во мне толпился воздух ожиданья
и пятясь в сцену врезался спиной
где раздвигая занавеса тени
актриса в благородной седине
гадала оставаться ей на сцене
или свалить безвременно вовне
сосед брюнет брутальные замашки
ее куда-то звал издалека
и так ей шли насилье и подтяжки
что мы решили все попить пивка
а под пятою радовалось тело
пята была прохладна и легка
а в сувалькии ягода поспела
пунцовая как нос у следака
текли по трубам годы радикала
радикулит завелся под пальтом
пощипан светлый образ идеала
и сиськи здоровенные притом
Ударил в рожу запах самогона
теперь бы с самоката не упасть
грамм двести расплескалось из бидона
с плечами атрибутика срослась
кресты и звезды черепа с костями
и свастика жевачкой к рукаву
прилипла и цепляется когтями
в конце сезона может оторву
и прямо просит корочка сухая
чтоб гуталином смазали смотри
полбанки есть и маза неплохая
ухлопать человека изнутри
а человек внутри зевал с тоскою
а кровь на блузке смоется легко
пошли подруга не стоит не стоит
очки свои не урони в очко
И вьется на башке моей потертой
теряемых волос круговорот
там золотой один ищи и дергай
вся мудрость в нем а я наоборот
хочу чтоб мудрость лишняя пропала
во тьме болот чтоб не видать ни зги
чтоб капала вода не как попало
а богу на бессмертные мозги
он учинил игрушечную битву
и скачет с перекошенным ура
вся наша жизнь опасность и молитва
вся смерть говнососущая дыра
на поиски идей не тратя силы
словесную вылавливая вошь
гони монету мой издатель милый
тут в этом смысле вряд ли что найдешь
Galbūtukas — авторский неологизм, образованный от galbūt — может быть. Русский вариант названия предложен автором.
Блажен в уединенье карантина
вкушающий газетную херню
жгут бьют стреляют славная картина
газета понимаешь не меню
бурлом бурлят бумажные потоки
там отлетел кусок от ледника
там раскололась партия на блоки
а там кого-то грохнули слегка
вот конкурс красоты прошел без стаси
но все равно все вышло по уму
она и так подарка дождалася
и ей корона в общем ни к чему
а следствие в подробности влезает
а прокурор к проктологу в долги
и места за столом не всем хватает
тащи в нору и думать не моги
Я раньше уважал езекииля
старик писал блюди свое добро
не допускай чтобы тебя доили
и ставили вопросы на ребро
злой человек усилий не жалея
торопится залезть к тебе в карман
навешает лапши нальет елея
предложит отвлекающий дурман
не подавай руки ему прохожий
не отвечай прохвосту ничего
а лучше сразу бей его по роже
вопросов меньше будет у него
старайся не встречаться с прокурором
подальше от налоговой держись
бродяга ли придет к тебе с побором
ты денег не давай ему ни в жисть
сегодня я скажу езекиилю
все что писал ты полная херня
нет денег и спасаясь от насилия
сбежала ночью баба от меня
ты говорил что их лелеять надо
и вскармливать младенцев по часам
а я не стал и вот моя награда
ступай-ка ты на все четыре сам
Я ону стасе в акапулько видел
с лицом как без делений циферблат
она чесала бок на пирамиде
пока со скал сигал ее мулат
но в этот миг вода застыла сплющась
и с силой по башке дала ему
и слал он ей воздушный поцелуйчик
в больнице где ты пела про войну
про войны саламандр и так на аиста
глядела через темные очки
что стало ясно сколько ни старайся
детей не будет даже и не жди
вошла главженщина с немым укором
и портит воздух сладко как халва
чтоб я заткнулся я же клал с прибором
и с ильича упала голова
В глубоком детстве переживший зиму
туда летал я что и говорить
чай заварить попасть мячом в корзину
от костерка спокойно прикурить
на бабочку ступив одной ногою
другою в зубы двинув червяку
я понимаю юность это троя
была прошла зарыта и ку-ку
теперь ее уже и не разроешь
разводом пахнет слизистый секрет
а ты гадюку на груди укроешь
и крест на шее почему бы нет
там бездна разверзается такая
что лучше сразу жертвовать ферзя
я предлагаю отойти от края
а негра все равно убили зря
Когда приходит жертвенный барашек
под соусом как светлый идеал
тошней всего что радоваться страшно
хоть мир вокруг воспрял и воссиял
рейкъявик бы хотел тебе явить я
и протянуть из уха чабана
курчавый волос путеводной нитью
а ты отвергла и обречена
о арзамаска роза из дамаска
ты в засуху сгорела без дождя
сладка моя последняя отмазка
судьба дождаться горького питья
Трещит акация сырая
и инфузорные ростки
торчат сквозь мусор у сарая
а мох багровый до тоски
и до сознания потери
и море по колено вброд
когда подруга все похерит
ведь кто не курит тот не пьет
гигиеническая вата
присохших волосков букет
а на вокзал мне рановато
тем более вокзала нет
кому туннель кому и пробка
когда в небесную дыру
сурок пикируя неробко
летит навстречу комару
а я бациллу уважаю
и вату заверну в словарь
а вата сладкая такая
глядишь сгодится на алтарь
Бедняга август начал но не выиграл
грабитель-время лезет из дверей
заглянешь а оттуда смотрят тигром
так мерзнут на вокзале в январе
над пропастью во ржи ревут комбайны
и полон ковш медведицы большой
мешков с зерном с полетом с темной тайной
с движением с небесной анашой
сжимаешь в кулаке зерно эфира
и новый злак растет из кулака
безумное дитя владеет миром
хвост у него копыта и рога
в зерне ныряет зяблик безголовый
и мышь спасает тонущих ребят
и обгоняя надувные говны
на помощь к нам соломинки летят
секвойя не сдается сопли вытри
ее сигнал начертан на коре
е плюс mc квадрат равно молитве
тут дарвин хвать за горло во дворе
ведь круче ДНК спираль господня
куда важнее нашей головы
забудь дурак про дверцы и про сходни
и обращайся к высшему на вы
Руль запылал мотор взревел и лопнул
дым повалил из всех щелей и дыр
тогда я тормознул и дверцей хлопнул
и неким богом вышел в этот мир
не спас меня от белки теплый свитер
когда погнали яблони пургу
мост через квай взорвался лоб я вытер
услышал крики рыб на берегу
скрипят зубами лебедь рак и щука
не спит по их велению карась
по дну елозит волосатым брюхом
с дремотою старательно борясь
а мне пришлось звонить по телефонам
я набирал ноль раз ноль два ноль три
но только пробка от одеколона
возникла на дороге и внутри
уже смеркалось солнце опустилось
в багажник чтоб спокойно спать всю ночь
и на лице моем лицо явилось
и страх ночной велело превозмочь
печален путь и тяжела забота
когда в гараж за тачкою иду
трагедия глядит из-под капота
победа превращается в беду
Квай — река в Таиланде; «Мост через реку Квай» — роман Пьера Буля и остросюжетный кинобоевик Дэвида Лина (1957) про британских пленных в японском плену.
Сияет синь сквозь бабочкины плечи
словно сухого спирта огонек
по лабиринту по реке по речи
жувинтас за деревьями блеснет
темна судьба утопленных усадеб
но в день усопших райгардас всплывет
рой дам прекрасных спереди и сзади
придворных лиц проворный хоровод
грабитель-время вскроет сейф старинный
где спят забытых ценностей куски
хватаешь не монету мандолину
пускай летит мелодия тоски
распалась Речь свобода вводит вето
так рыцарь жил в бездонные года
ловил зверье и девочек из гетто
и думал он что это навсегда
забудь о беглеце как все забыли
запомни вечность заповедник свет
и не мечись меж парой или — или
иль выскочишь отсюда или нет
Жувинтас — большое озеро на юге Литвы. Райгардас, подобно Китежу — мифический утонувший, вернее, проглоченный расступившейся землей город; добрые души его жителей улетели звездами в небо, злые бродят по земле синими огоньками. Обе местности — ландшафтные заповедники. «Распалась Речь...» — в оригинале: «распалось LDK» (Великое княжество Литовское) «из-за вето Чичинскаса». Свободное вето мог наложить любой из депутатов сейма; полагают, что этот принцип ослабил княжество и послужил одной из причин его распада. Вето шляхтича Владислава Сициньского (Чичинскаса), представителя Тракай, прекратило работу сейма в 1652 году. Случай легендарный, но не единичный и не настолько решающий, как выходит по легенде.
В альбом Среды хотелось записать бы
что за зеленом острове оттяг
что мы изгнали будду из усадьбы
и борат нас покажет в новостях
что демоны с глазами как тарелки
пожрали дискотеку и такси
теперь душа тут прыгает как белки
и веселится как на небеси
но крикнет честертон а я что хуже
континентальный схлопнется альбом
чтоб патер браун его не обнаружил
и не спалил на пару с Четвергом
так духи книг между собой шептались
а посредине этого всего
застрял на рейде библии титаник
залез на пальму Пятница дефо
Борат в русском тексте возник из авторского ответа на мой вопрос, откуда в оригинале Казахстан.
Кто керосинил не забудет лампу
как на нее летели светляки
как хлопая палеными крылами
валились наземь не подав руки
хитин горелый пахнет холокостом
сижу в сортире с видом на поля
и вдруг лечу над полем над погостом
сверкая громом молнией пыля
зубами щелкая свища и лая
и в дырку-сердце льется лунный свет
несется вскачь кабинка удалая
а может быть ее и вовсе нет
вот так летел я в штаты больше суток
болтая с Никой из последних сил
и сладкий вкус изгнанья кроме шуток
на собственных губах я ощутил
пропала половина головы
внутри куранты лупят из литвы
а по пятам за нами как живая
московская бежит сторожевая
Альфонсас Ника-Нилюнас (1919 — 2015) — литовский поэт, переводчик, критик, в 1949 г. эмигрировал в США, жил в Балтиморе.
Я на олимп иду прямой дорогой
без компаса без шапки и в бреду
и сам себе завидую немного
и грязь к подошвам липнет на ходу
сорву листок березу заломаю
поганки упыри нетопыри
течет тропинка синяя прямая
как нос с бессменным насморком внутри
внезапно глянет из болота дуло
прицелится и резкость наведет
и вылетит шальная пуля-дура
и прямо в сердце сразу попадет
ах тополек мой в красном ты платочке
ташкент мой страшный я ли там ходил
прости господь простите ангелочки
видать не в ту я чакру угодил
«Тополек мой в красной косынке» (1961) — повесть Чингиза Айтматова.